Больше пяти лет назад ISTOKIYA был Аркадием Фёдоровым и жил в Туле, где владел свадебным агентством. Однажды он проснулся и понял, что хочет кардинально поменять свою жизнь и стать артистом. Тогда Фёдоров оставил все, включая бизнес и девушку, сел в машину и уехал в Москву. В столице Аркадий столкнулся с целой кучей проблем, вплоть до того, что ему негде было жить. Бесконечные отказы на кастингах, поиск инвестора, создание команды и музыкального лейбла — за пять лет пребывания в Москве музыкант ISTOKIYA прошёл очень сложный путь. В интервью 30-летний Аркаша рассказал, как стать артистом с нуля и что для этого нужно.

— Аркаша, расскажи историю своего псевдонима.

Такое название, потому что мы — то есть наш теперь уже музыкальный лейбл — начинали всё с нуля, и истоков. У нас не было денег, я переехал в Москву из Тулы и жил полгода в тачке у друга, так как не было денег снять квартиру. Это было и тяжело, и одновременно романтично. Хотя в родном городе у меня, конечно, была другая жизнь. 

— А какая?

Я вёл свадьбы, у нас с девушкой было свадебное интернет-агентство. В принципе, мне всё нравилось, у меня была неплохая зарплата по меркам города — 150 тыс. в месяц, машина была неплохая. Мы жили вместе с девушкой, и всё как бы шло хорошо. Но в один понедельник, а именно 4 декабря 2017 года, я проснулся. Мне приснился смайлик вот этот (показывает на татуировку на руке) — его я набил в тот же день. Так вот я вдруг понял, что мне ничего не хочется вообще из той жизни. А в четверг я уже был в Москве — без девушки и без жилья.

— Почему она с тобой не поехала?

У нас состоялся разговор, в котором мы не поняли друг друга. Да и вообще, если я рублю, то, как правило, навсегда. Сначала я спал в своей машине, а потом, когда у меня кончились все деньги, я продал автомобиль, раздал долги и ночевал уже в тачке Сергея — единственного на тот момент знакомого в Москве (впоследствии он стал моим партнёром по бизнесу). А в душ ходил в фитнес-клуб по соседству, кстати, очень неплохой. Я попал под акцию и купил абонемент на полгода. Каждое утро я тренировался, потом мылся, а затем отправлялся на различные кастинги. 

— То есть ради мечты ты пожертвовал всем – своим комфортом, личной жизнью?

Да. Я захотел стать музыкантом. При этом пел всегда. В общей сложности, стаж уже почти 20 лет! 

— У тебя есть музыкальное образование? 

Музыкальная школа – три класса, но я бросил. Там было тухло. Но зато десять лет проучился в классе эстрадно-джазового вокала при Дворце детского и юношеского творчества в Туле. Моим преподавателем была Татьяна Ильинична Хрусталева. Люблю, ценю и уважаю. После я преподавал вокал, а также работал музыкальным руководителем в двух школах — у деток на продленке.

— Ты сказал, что после спортзала ходил по разным кастингам. Много отказов было? 

Да, очень много отказов, и все они запечатлены у меня на руке. У меня набито очень много смайликов, они идут до самого плеча, и это все отказы в моей жизни. И думаю, что ещё буду добивать… К примеру, до 2020 года я ходил на все кастинги шоу «Голос», и ни на одном меня не взяли, иногда по непонятным причинам. Я не доходил даже до слепых прослушиваний. 

— А по каким причинам, например?

Когда проходил первый кастинг, то действительно, вокально был не сильно готов. Я отдаю себе в этом отчёт. Но если говорить про последний кастинг в 2020 году, то там со стилистикой и исполнением было всё отлично. Уж один эфир я бы мог занять. Но не понравилась моя психологическая история. Нужно было что-то рассказать про себя, чтобы зрители пожалели или, наоборот… 

— Но тебя никто не бросил, не разбил сердце — то есть никакой особой драмы не было?

Грубо говоря, да, да. Но я всё равно был очень горд собой и доволен своим выступлением. И не расстроился, что меня в очередной раз не взяли. Я уже тогда делал проект ISTOKIYA, и всё шло своим чередом. А к отказам нужно относиться с улыбкой. 

— Через какое время после приезда в Москву тебе удалось встать на ноги? 

Где-то в 2020 году. Хотя это такой бизнес, что я до сих пор не чувствую почву под ногами. Потому что мы все деньги кидаем в оборот сразу. У нас есть проекты, которые требуют постоянных вложений — фестивали, съёмки клипов. Плюс мы заходим в какие-то киноистории. Я смотрю на свои расходы, которые доходят сейчас до миллиона в месяц иногда, и понимаю, что не вижу денег, потому что они постоянно в обороте. В 2020 году я со своим товарищем Сергеем уже смог собрать первую студию, куда мы вкладывали средства, в том числе, те, которые давал инвестор.

— То есть для начинающего артиста важно найти инвестора? 

Да, конечно. Но вопрос – как ты его приведёшь и насколько интересен ты будешь ему? Например, у меня в течение двух лет было до семи встреч в день с людьми, у которых есть какие-то возможности. Это был своего рода нетворкинг на тусовках. 

Мы общались, меня знакомили: «Вот Аркаша, музыкант. А это Женя, он криптоинвестор…». И ничего не навязывая, я просто рассказывал им свою историю и предлагал: «А хочешь, давай вместе поработаем?» Если человека цепляло, то он мог перезвонить… 

— Но я так понимаю, что были какие-то определённые условия? Условно, сначала он вкладывается, а потом должен получить какую-то отдачу… 

Конечно. Инвестиция – это вложение для того, чтобы заработать. Для того, чтобы в тебя вложили деньги, ты должен в любом случае предоставить какой-то стратегический план. И у нас он был. Инвестиции мы окупили за первые несколько лет. Но инвестор не стал забирать эти деньги, он до сих пор наш партнёр. Скажем так, он проникся душой к нашему долгоиграющему проекту.

— На чём и сколько ты сейчас зарабатываешь?

Наверное, нам стриминге я зарабатываю порядка полумиллиона в квартал. Также мы делаем фестивали, снимаем клипы и продюсируем артистов. Ещё я работаю как композитор и пишу песни. Кстати, предлагал написать трек для Ольги Бузовой и даже сделал это, но ей так и не показали. В итоге продал песню другому артисту за полмиллиона рублей. Плюс как лейбл мы работаем как продакшн и берём артистов на контракты. Сейчас три человека подписали новые контракты. Мы даём им некую стабильность в творчестве, потому что сейчас очень важно быть артистом, который выпускает песни стабильно, а не раз в полгода. К настоящему времени лейбл автономно зарабатывает деньги и даже уже вкладывает их в проект ISTOKIYA. За прошлый год мы вложили около пяти миллионов. 

— Существует ли какая-то формула, по которой можно достичь успеха? 

Я всегда считал, что артист не должен готовиться к быстрому успеху. Мне кажется, нужно искренне любить своё дело и получать от этого удовольствие. А когда у тебя наступает как будто бы перегорание и ты понимаешь, что тебе очень тяжело, то вот в этот период нельзя бросать начатое, нужно ещё больше углубиться в него. Именно в это время ты находишься на грани профессионализма.

А «бить» нужно комплексно, заниматься продвижением и работать систематически — выпустить не один сингл, а релизить регулярно.

К нам приходят артисты или артистки и говорят: «Вот у меня есть десять миллионов. Я могу завтра стать популярной?» Нет, ты не будешь популярной завтра, если не напишешь классную песню с хорошим текстом и качественной аранжировкой, не придумаешь стратегический план. Даже если ты пустишь все деньги в таргет VK. Да, ты получишь большее количество просмотров, чем человек, у которого нет этих десяти миллионов, вложенных в рекламу. Но при этом ты почти так же будешь не конкурентоспособна, как и человек, который почти ничего не вкладывает. А «бить» нужно комплексно, заниматься продвижением и работать систематически — выпустить не один сингл, а релизить регулярно. Ведь каждую пятницу выходит более пяти тысяч новых треков, и ты с одной своей песней в любом случае затеряешься. 

Плюс не надо забывать о том, что трек может не сразу стать популярным. Например, трек «Мания» исполнителя XOLIDAYBOY, которого ведёт Ульяна Банана, вышел в мае, а популярным стал лишь через четыре-шесть месяцев. И всё это время песню уже популярного блогера продвигали — её постоянно везде включали, выкладывали посты, снимали тиктоки под неё, на концертах исполняли. То есть артисты максимально навязывали своё творчество зрителю. И вот когда этот трек звучал уже из каждого утюга, его заметили, и он поднялся на третью строчку VK-чарта. Но залететь в топ-чарт может каждый, но так же быстро вылететь оттуда. Сейчас самая большая проблема у артиста – стать замеченным. 

— А если записать дуэт с известным артистом? Как например, сделал Давид Манукян, который выступил с Киркоровым…

Стратегически дуэты, безусловно, работают. Но они работают на момент инфоповода, когда персонажи хорошие. И вот Дава — он крутой как персонаж. Он со своей командой постоянно генерирует инфоповоды и на этом живёт: вспышка, вспышка, вспышка! Плюс расставание с Олей Бузовой дало ему буст, потом они с Киркоровым в смокингах женихов пришли на премию «Муз-ТВ» — ещё один буст, хороший или плохой, сложно сказать, но он был. И сейчас он двигается таким же образом. Но он не шлягерный музыкант. Но у каждого артиста свой индивидуальный путь. 

Вот Анне Асти не надо придумывать инфоповоды. Она просто выпускает песни и пишет альбомы, и её все слушают. При этом никаких сенсаций в её личной жизни не происходит. Аню я могу назвать нишевым артистом. 

— Мари Краймбрери вроде тоже выпускает альбомы…

Она тоже нишевый артист. Не персонаж, она именно артист. И у неё была очень сложная дорога. Мари выстрелила пять лет назад в 2018 году, а до этого она ещё пять лет писала песни. У меня есть друг Dino MC 47, к которому она подбегала фоткаться году в 2012-м. Она у него ещё кепку забрала, которую так и не вернула. Представляешь, какой у неё путь! Шаман, Ярик, тоже начинал давно. В 2014 году мы с ним работали в одном ресторане в Новомосковске — город по соседству с Тулой. Он ушёл, уехал в Москву, а я пришёл как раз на его место. Нас познакомил общий друг, тоже вокалист. 

Когда ты набираешь популярность, у тебя вместе появляется ещё и ответственность. Ты становишься серьёзнее, организованнее и не хочешь тратить время на людей, которые просто хотят поговорить.

— Вы как-то общались с Шаманом? 

Нет, мы просто пересекались. Он сказал мне: «Классно поёшь». К тому времени он был популярным певцом в том ресторане, который проработал там несколько лет. Поэтому услышать похвалу от него было очень приятно. 

— А что он пел? 

Исполнял песни разных артистов, например, Леонтьева. Точно помню, как приходили гости и спрашивали: «А Ярослав споет сегодня «Дельтоплан»?» При этом он не делал из эстрадных песен кавер. Он выходил так, будто на сцене появился молодой Леонтьев.

— Получается, если бы он не переехал в Москву и остался бы в Новомосковске, то, скорее всего, он бы так и пел до седых волос в том ресторане?

Да, конечно. Поэтому и я переехал из Тулы, потому что границы намного шире. А у него была чёткая цель, и мне кажется, что в каком-то смысле мы похожи. 

— Он тогда был Шаманом или просто Ярославом?

Ярославом Дроновым. Он уже был очень популярен в Новомосковске, потому что уже участвовал в проекте «Фактор А». И тогда Алла Пугачёва отметила его выступление, а он произнёс со сцены те самые слова: «Вы ещё обо мне услышите». Он покорил сердца аудитории, а после уже пытался как-то себя развивать в Москве. Какие-то нюансы я, конечно, не знаю, но когда он возвращался в Новомосковск, то там к нему все относились с уважением. 

— А сейчас вы с ним как-то общаетесь?

У нас нет контакта. Я думаю, если мы увидимся, он меня и не узнает, потому что я сильно изменился. Тогда я был короткостриженным 90-килограммовым бойцом. Я занимался боями. Кстати, я до сих пор общаюсь с управляющей того ресторана, и, если не ошибаюсь, Шаман с ней тоже на коннекте, у них есть связь. Мне кажется, что он такой же нормальный парень. Просто, естественно, когда ты набираешь популярность, у тебя вместе появляется ещё и ответственность. Ты становишься серьёзнее, организованнее и не хочешь тратить время на людей, которые просто хотят поговорить.

— В чем феномен Шамана, на твой взгляд? 

Он сам по себе такой русско-эстрадный артист, у него это в крови. А в нашей стране всё сопутствует тому, чтобы исполнять поп-эстраду. У нас другие стили подвергаются большей критике, чем поп-эстрада. А он изначально рос в этом. По итогу из него просто сделали второго Газманова, который будет продолжать историю с офицерами. В России к армии всегда относились с почётом и уважением. Мы же самая сильная страна мира по вооружению и подготовке солдат. И меня в своё время хотели сделать военным, у меня семья военных, и даже в кадетский корпус отправили. Есть даже, по-моему, поговорка: «Не плачь, отец, что сын не стал солдатом, пусть плачет тот отец, чей сын певец». А Ярик, я не знаю, кстати, служил он или нет, но мне кажется, что он очень сильно напомнил своим творчеством нашему правительству что-то из их времени. 

— Я знакома с командой, которая готовила проект Шамана. То есть можно, конечно, быть очень талантливым, но всё же без хорошей команды довольно трудно. А ты как считаешь? 

Команда важна. Самый сложный, наверное, этап – это подобрать людей, а второй – мотивировать. Это очень сложно. Представляешь, вот я к тебе подхожу и говорю: «Качай за меня, как за себя». Это же как – за чужого человека качать? Тебя должно мотивировать что-то — либо деньги, либо что-то большее, например, перспектива. Правда, сейчас немногие работают на перспективу, но именно такие люди, действительно, способны тебя поднять. И очень важное в команде – понимать своё место. Артист один не справится.

— С какими артистами ты бы хотел выступить дуэтом? Может быть, с Шаманом?

На счёт Шамана не уверен. Он делает такой эстрадный рок. А мне сейчас эта музыка не близка. Он как Газманов, но только чуть-чуть тюнингованный. А мне бы очень хотелось поработать, например, с Мотом. Он делает хороший стильный хип-поп с немного западным налётом. Но при этом у них с Тони сейчас вышел трек «Опять метель», он звучит по-русски и актуален в нынешнем времени. 

— Сколько песен выпустил ты? 

Я написал порядка ста песен. 

— Ого! А где ты берёшь вдохновение? Часто ли твои личные переживания выливаются в песни?

Ну вот сейчас у меня около десяти несобранных демок, мы просто пишем, пишем. Иногда можем сесть в 9 вечера и в 4 утра разъехаться, написав две песни. Плюс к этому я ещё артистам пишу. Где беру? Ну да, у меня много историй, переживаний. Просто в тот период, когда я только переехал, у меня начинались какие-то уже порывы. Когда я ещё спал в машине, то мог проснуться от того, что мне приходило что-то в голову, и я записывал это на диктофон. И да — в моих песнях имеется зеркальное отражение моих историй. Мне вдохновляет любовь, она моя муза. 

— Много романов было? 

Да, особенно когда я только переехал в Москву. На многочисленных тусовках пересекался с разными девчонками. Ну, и какие-то свои гештальты хотелось закрыть — азиатки, мулатки и т. д.

— То есть тебе хотелось повстречаться с девушками разных национальностей?

Да, было мне очень интересно.

— И кто больше понравился?

Я понял, что только чувства играют роль. Классно, когда у тебя эмоция с человеком не заканчивается после того, как ты испытываешь оргазм. Если не так, что становится уже просто противно находиться рядом. 

— Каким ты видишь себя через десять лет?

У меня будет раскрученный лейбл и продюсерский центр, в котором мы будем вести артистов по разным направлениям. Будет очень большая команда с конкретным распределением обязанностей. Как артист я бы хотел находиться в топ-чартах. Хотя эту вершину я бы хотел покорить уже в этом году. А через десять лет я бы, наверное, хотел стать нишевым артистом со своей аудиторией. 

— Какой твой самый сумасшедший поступок?

Наверное, переезд в Москву. Я просто пришёл к своей девушке, помню, смотрел ей в глаза, плакал и говорил, что это всё. И она смотрела на меня тоже. И вот мы стояли, как в каком-то советском кино, просто вот так молча, у нас текли слёзы, и она спросила: «Это всё?» Она просто всё поняла. Я говорю: «Да, извини, я был с тобой честен, и вот… я ухожу». И всё, и я ушёл. Потом сел в машину и уехал в Москву.

— А сейчас где живёшь? 

Снимаю квартиру. Покупать пока не планирую. Но вот эту студию, где мы сейчас с тобой находимся, мы уже купили. И думаем над приобретением второй. Пока все деньги, как я уже сказал, уходят в бизнес.