По соседству с небольшим белорусским городом Мир, в Гродненской области, величественно возвышаются стены и башни старинного Мирского замка, пожалуй, крупнейшего из сохранившихся до сегодняшнего дня замкового комплекса Великого княжества Литовского после резиденции князей Литвы, Тракая и Старого замка в Гродно. Замок, основанный в 1520-х годах магнатом Юрием Ильиничем, старостой Бреста и Каунаса, является единственным сооружением позднеготического типа оборонного характера на территории современной Беларуси. И обозначает собой восточный предел распространения готической архитектуры. Первое упоминание о замке восходит к 1527 году.
По своей архитектуре замок, возвышающийся на пологом холме у реки Миранки, органично сочетает в себе черты поздней готики и ренессанса, дополняемые в ходе поздних перестроек также элементами барокко. Он отражает несомненное влияние восточно-европейского культурного пространства, от Прибалтики и Польши до Молдавии и Трансильвании, составлявшее в эпоху его возведения общий культурный регион.
Благодаря наличию разных стилей и влиянию различных исторических эпох, прекрасный Мирский замок, несмотря на разрушения, в ещё большей степени, чем Несвиж, как бы растворяет ощущение времени. Здесь ощущается средневековое начало готики, влияние ренессанса и барокко, а мотивы чисто белорусского народного начала непосредственно соседствуют с влиянием западной Европы. Где ещё на территориях восточнее Бреста можно лицезреть наличие нервюрных сводов, сложных переходов, галерей при сочетании со светлыми роскошными высокими пространствами парадных залов периода Ренессанса?
В плане здание замка, возведённое на месте сгоревшей усадьбы, представляет собой неправильный квадрат со сторонами 75 метров, по углам оформленное боевыми башнями в 23 — 25 метров высотой, часть из которых выполняла функцию жилых покоев. Центр сооружения также обозначен главной, самой мощной, въездной башней, а во дворе к двум смежным стенам примыкает здание трёхэтажного дворца. Общим впечатлением от оборонной части замка, кроме позднейшего сооружения дворца, является его условная симметрия, что резко выделяет Мирский замок из числа более ранних оборонных зданий в Беларуси.
Возведение столь грандиозного, по тому времени, сооружения, являвшегося первым частным замком в Великом княжестве Литовском, таит в себе немалое число загадок. Обращает на себя внимание, прежде всего, тот весьма интересный и довольно необычный факт, что род Ильиничей, при всём возможном их влиянии, не обладал ни средствами, ни даже статусом, необходимым с точки зрения возведения сооружения, приличествующего на тот период, пожалуй, разве только лишь великокняжеским особам. Многие вельможные магнатские роды, намного более богатые и знаменитые, ещё ютились в дедовских палатах из дерева, а здесь частным лицом возводится большая каменная крепость, каких прежде даже ещё в Беларуси не было.
Ситуация нехватки средств, конечно, непосредственно сказалась на процессе возведения замка, продолжавшегося почти до конца всего 16 века. Род Ильиничей так и не успел его достроить, выполнив за 40 лет лишь возведение четырёх башен и части стен.
Так что же побудило не самого богатого и знатного магната предпринять строительство подобного сооружения? Времена в тот период, конечно, были неспокойные, особо докучали жителям Полесья частые набеги крымских ханов, но, вряд ли стоило от них строить подобные фортификации, ещё и при условии значительной нехватки средств. Здесь мы имеем дело как бы с единичным случаем постройки замкового уровня, тогда как крымские татары докучали весьма многим, но, подобных замков никто ещё не возводил. Возможно, в силу их явной избыточности по соотношению самой степени угрозы и цены. Усадьбы белорусских панов были преимущественно выполнены в дереве с наличием оборонительных сооружений.
Есть версия, что таким образом пан Юрий Ильинич попытался как бы защититься от своих противников, к числу которых, в частности, принадлежал могущественный князь Михаил Глинский, отличавшийся решительным характером и обладавший, очевидно, намерением заполучить новые земли. К слову, племянница князя Глинского Елена вскоре выйдет замуж за Великого князя Московского Василия 3, и станет матерью царя Ивана 4, известного, как Иван Грозный.
Но, какой бы ни была вражда, она всегда ситуативна, а замок данного масштаба возводится, конечно, долго, и стоит безумно дорого по тому времени. И кто же будет защищать самих Ильиничей в течение тех лет, пока он будет строиться? Тем более что все противники как раз только и будут разве наблюдать и ожидать, пока его достроят, а затем уже решат пойти на штурм…
Как это ни странно, но ответить на вопрос о цели возведении замка помогла сама его конструкция. Согласно легенде, в замковой архитектуре пан Юрий Ильинич решил запечатлеть свою семью. Пять башен замка как бы представляют самого магната в окружении четырёх сыновей. В лице центральной, проездной башни, как наиболее высокой, мощной, отражён хозяин во главе своей семьи, встречающий своих гостей и выступающий на страже родовых традиций и богатств. А боковые, угловые башни, что немного ниже и меньше по площади, ассоциированы с его сыновьями.
Таким образом, замок являет собой как бы родовую резиденцию, основу размещения и проживания всего рода, и является манифестацией, или заявкой родовых возможностей и прав. Юрий Ильинич не одно десятилетие судился за возможность обладания этими землями, и в лице замка, вероятно, попытался утвердить и закрепить своё владение над ними, постаравшись создать некий символ власти и влияния рода от души.
Но существует и ещё одна, на этот раз, пожалуй, наиболее реальная, весомая причина возведения удивительного здания в Полесье, вполне согласующаяся с предыдущей. С переходом элиты Великого княжества Литовского в католицизм перед магнатами открылась настоящая возможность повышения и укрепления личного и родового статуса путём вхождения в европейскую элиту. Рост культурных связей уже позволял рассматривать эти весьма далёкие лесные земли в качестве хотя и отдалённых, но, уже причастных к западному миру и цивилизации Европы. И, земель тем более существенных, что через них осуществлялось и предполагалось расширение влияния Европы на Восток. И данную возможность следовало, разумеется, использовать.
Владельцы крупных каменных сооружений оборонного характера в Европе обладали исключительно высоким статусом, поскольку представляли собой воинскую силу, а их замки выступали в качестве реального форпоста, закрепляющего продвижение католицизма и имперского влияния. И им приличествовал титул графа Священной Римской империи, который, в принципе, охотно выдавался под наличие такой недвижимости. Потому что замков нужного характера, конечно, не хватало, их строительство в тот период являлось делом хлопотным и очень долгим, дорогим. А титул выступал в качестве определённого поощрения за служение, поддержку и распространение влияния. Короче, хочешь титул, заплати, причём желательно строительством сооружения со всеми вытекающими хлопотами и издержками. Фактически, владелец замка через графский титул оформлял и закреплял свою приверженность к Священной Римской империи, выступая в качестве опоры и форпоста католического мира в целом.
И, очевидно, именно по этому пути решил пойти магнат Юрий Ильинич, обладавший родственными связями с самими Радзивиллами, которые уже имели европейскую известность и контакты. А, вполне возможно, как раз сами Радзивиллы, одна линия которых уже сумела получить в 1517 княжеский титул Священной Римской империи, подсказали ему такой ход. Ведь магнатов в Беларуси того периода было все же весьма много, но традиция приобретения европейских титулов ещё не получила среди них широкого распространения, и Ильинич не был наиболее богатым и влиятельным из них.
Замок ещё не был окончательно достроен, когда Юрий Ильинич, выступавший тёзкой и одновременно внуком основателя Мирского замка, побывал в 1553 году при дворе императора Фердинанда I и получил столь вожделенный титул графа Священной Римской империи. С точки зрения статуса в Европе, это резко выделяло его из числа всех остальных магнатов, разве что за исключением рода Радзивиллов и, возможно, ещё очень узкого числа влиятельных семей. Так, не будучи ни наиболее богатым, ни особенно влиятельным из числа магнатерии Литвы, род Ильиничей при непосредственном содействии и связях почти всемогущих князей Радзивиллов смог почти беспрепятственно войти в элиту европейского дворянства.
Исторически владение каменным замком башенного типа, окружённым стенами и обладавшим внутренним двором, служило вожделенною мечтой, наверное, любого аристократического рода. Сооружение такого замка, требовавшее огромных средств и инженерного искусства, выступало в качестве свидетельства богатства, знатности, влияния семьи, служило символом её определённой независимости, и было доступно очень узкому числу аристократов. Но зато, сооружая крупный феодальный замок, его обладатель сразу попадал в круг высшей, избранной аристократии, подлинной элиты, считаться с интересами которой приходилось даже королям, поскольку каменные стены обеспечивали в период Средневековья исключительно надёжную, хорошую защиту и опору в политических деяниях и намерениях.
Как сооружения оборонного характера, замки, естественно, нередко повреждались, разрушались и отстраивались вновь, в связи с особой прочностью, разрушить замок полностью являлось делом очень трудоёмким, что давало шанс на возрождение в будущем.
Однако само обладание замком позволяло не только непосредственно расширить территорию владений и влияния государства, но и регулярно создавало прецеденты неповиновения королевской власти, в связи с чем и отношение к его владельцам было весьма настороженным и двойственным, изменяясь в силу исторических и политических условий и реалий. Они имели статус и поддержку в случае лояльности и помощи в защите трона, но, попутно обладание значительным могуществом служило в глазах королевской власти проявлением значительной угрозы. И когда потребности короны в таких представителях элиты с ходом времени исчерпывались, то, в целях укрепления влияния королевской власти, наиболее строптивые из её числа попросту уничтожались, причём часто вместе со своими замками.
В прекрасной Франции осуществление подобной «замковой зачистки» проводит знаменитый кардинал Арман де Ришелье, уничтожавший замковые комплексы до основания. То, что смогло дойти до наших дней, или не представляло никакой значительной угрозы, или же принадлежало исключительно лояльным лицам без особых политических претензий и намерений. По указу кардинала Ришелье разрушен был даже замок Пьерфон, оставшийся без крыши, остальное довершило время. И только реконструкция во времена Наполеона III спасла замок от полного уничтожения. На территории Германии, которой была свойственна раздробленность, замковых комплексов, конечно, сохранилось больше.
Причём, подобный негативный взгляд на возведение замковых строений оборонного характера был отмечаем даже, например, в России, в них усматривали жест по проявлению неповиновения центральной власти, хотя наша страна и не имела исторической традиции сооружения частных замков.
Но в глазах аристократии особенно, конечно, Западной Европы, настоящий замок продолжал служить вожделенной целью, превышая зачастую роль любых дворцов, усадеб или вилл. Ведь замок олицетворял собой живое проявление истории, прошедшее через горнило самых разных испытаний. Такое отношение особо проявилось ближе к середине 19 века, когда угасание архитектуры классицизма побудило обратиться к поиску форм исторического и национального наследия. Однако очень мало кто сумел действительно отважиться на возведение сооружений исторического замкового типа по причине исключительной затратности. А большинство сооружений представляют собой, в сущности, усадебные или же дворцовые постройки, декорированные в «замковом стиле», с башенками, стрельчатыми окнами, к реальным замкам никакого отношения не имеющими. К числу интересных комплексов, в определённой мере приближавшихся к классическому замку, например, принадлежит Мариенбург в Германии.
Автор: Александр Бутов
Фото замка на обложке: Дмитрий Газин
